Псевдоним

    ПСЕВДОНИМ служит практической цели: заменяет собою настоящее имя, которое по тем или иным причинам желательно скрыть. Под псевдонимом выступают представители искусства (главным образом, на театре и в литературе), реже представители науки. Псевдонимом же пользуются в искусстве и при упоминании реального лица, которому посвящено произведение или которое в нем выводится: таково имя Лесбии у Катулла, имя Лауры у Петрарки, бесчисленные, требуемые кодексом средневековой куртуазии, псевдонимы дам у провансальских трубадуров.

    Псевдонимы научных деятелей, кроме практических целей, никаких других, обычно, не преследуют.

    Псевдонимы театральные отображают стремление к благозвучию, пышности (у первых любовников, теноров) или же к характерности, выразительности (у комиков, резонеров). Здесь сказываются уже художественные возможности псевдонима.

    Но они в гораздо большей степени проявляются в псевдонимах литературных.

    Так как всякий псевдоним представляет собою имя, то он принципиально заключает в себе все художественные возможности, существующие для автора при изобретении фамилий действующих лиц, всяческих названий и проч. (см. Имя).

    Но как особый, частный вид названия псевдоним обладает и некоторыми особыми, частными свойствами. От других имен, существующих в литературе, он отличается своей непосредственной связью с некоторой реальной личностью; обозначает действительно существующее, а не измышленное лицо. Отношением к той связи, очевидно, и должны определяться художественные особенности, характерные для псевдонима.

    Псевдоним, за которым всегда стоит реальная личность, может отображать собою, в той или иной степени, эту связь или не отображать ее вовсе. В последнем случае эффект псевдонима построен иногда на полном отрицании всякой связи с какой бы то ни было личностью вообще. Таков псевдоним И. Анненского — Никто. Таково наименование, избранное капитаном Nemo (по лат. Никто) в романе Жюля Верна «80.000 верст под водой», где оно еще более подчеркивает загадочность героя. На этом же псевдониме построен целый эпизод в мифе об Улиссе: Улисс, ослепивший Полифема, называет себя Никто, и когда Посейдон, желая отомстить обидчику, спрашивает сына, кто его обидел, тот, называя ложное имя, отвечает: Никто.

    Обычные псевдопимы типа «Неизвестный», «Инкогнито» и пр. подчеркивают неопределенность скрывающегося за ними лица. Интересны случаи, когда неопределенность эта сочетается с кажущейся формальной определенностью: «Брат своего брата» — Н. М. Пазухин, «Развлеч.». 1887; «Сын своей матери» — В. М. Дорошевич, «Развлеч.». 1887—88.

    Когда псевдоним отображает в своем построении связь с действительным лицом, в нем проявляются те же приемы, что и в каждом измышленном имени: он может подчеркивать ту или иную особенность этого лица — либо реальным смыслом слов, из которых он образован, либо звуковыми своими особенностями (см. Имя). Но и здесь могут быть наблюдены черты, присущие исключительно ему: это те, которые связаны со звуковым составом соответствующего действительного имени. Из эффектов, построенных на этой стороне псевдонима, наиболее распространенный — обращение фамилии, которым как бы загадывается загадка. И чем менее близки по своему стилю слова, чем неожиданнее связь, тем ощутительнее эффект (Вотсереб Роге — Егор Берестов, «Иллюстрация» Кукольника). Есть псевдонимы, построенные на осмысливании фамилии (Еѳиопъ — Н. Г. Чернышевский, «Свисток», 1862). В случае сотрудничества псевдоним отображает и количество авторов: Бр. Гонкуры — А. П. Петров и С. Я. Уколов («Пет. Лист.», 1892). Впрочем, имя «Козьма Прутков» прикрывает собою несколько лиц: А. М. и В. М. Жемчужниковых, А. Толстого и др. Роль его такова же, как и портрета, приложенного к сочинениям этих лиц: он — носитель мифа об авторе этих сочинений.

    Обратно — наши дни являют пример, где творчество личное, при помощи псевдонима, выдается за творчество коллективное: это поэма В. Маяковского «150.000.000» («сто пятьдесят миллионов — автора этой поэмы имя»).

    Наконец, в некоторых псевдонимах автор предстает перед нами как бы в замаскированном виде, пользуясь готовым историческим либо литературным образом (Гамлет — И. Н. Измайлов, Диоген — В. В. Билибин, «Новости», 1890).

    Вне связи с действительным лицом выразительность псевдонима может быть построена на применении типографских эффектов, неприменимых внутри произведения, где они должны неизбежно примелькаться. Здесь интересно противоположение латинского шрифта и звукового состава слов, напр., Incognitènko, Е. С. Федоров-Чмыхов («Развлеч.», 1884), где шрифт еще более подчеркивает нелепое соединение лат. корня и характерно-украинского окончания.

    На том же типографском эффекте построены псевдонимы-головоломки с искусственно затемняющим начертанием слов — Каран д'Аш, псевдоним-шарада (см. Шарада) — Шут-Ник (Н. О. Ракшанин, «Развлеч.», 1887), псевдоним-ребус, как, напр., подпись Д. Д. Минаева в «Стрекозе»:

    Mi

      f

    Валентина Дынник.